Когда, выбиваясь из сил мы добрались до своего 16-го вагона, я не удержался и спросил проводника: «До Воронежа еще далеко?». Проводник сделал озабоченное лицо, посмотрел в начало состава, который терялся в темноте, и ответил: «Уже нет…». Вы поймете, что он имел в виду…
Пять лет назад я неоднократно ездил на поезде №25. Потому был удивлен тем, что в те времена поезд был новым, но в этот раз он снова был новым!!! Есть же места, где фирменные поезда меняют, как перчатки.
В вагон мы вошли через дверь с огромным овальным стеклом. Чистота и порядок вдохновляли. Дверь в купе вызывала надежду…
Мы подносили к двери все наличные карты, включая колоду штабных карт (52 штуки). Дверь не поддавалась. Начхальник побежал за проводником.
«Мужики. Толкайте сильнее. Или не кушали сегодня?» - сказал проводник.
Мы вошли полутемное купе, обвешанное на всю высоту бархатными подушками. Первое, что нас поразило – всего четыре крючка – для тремпелей верхней одежды. Куда вешать спинжаки и бруки? А галстуки куртульных и антилигентных людей?
Потом мы обнаружили, что лавки купе – действительно лавки, под которыми нет рундуков для багажа. Просто суешь чумоданы под лавки. И все…
Начхальник неосмотрительно поднял лавку до упора, и… Наших двух высших и моего вышейшего образования едва хватило, чтобы вернуть ее в статусквошное состояние.
Далее мы обнаружили, что ширина лавки (или диванчика) рассчитана на комплекцию дореволюционной институтки.
Я был так расстроен, что вышел в коридор покурить, хотя и не курю. А там – очередное расстройство: я глянул в конец коридора и понял, что совершенно ослеп. Я смотрел на четыре строчки электронного сообщения, старательно читал первую, вторую, третью букву… Потом возвращался к началу… Проклятье! Как дорого нам стоят плоды цивилизации!
Мы вернулись в купе и в уверенности, что жизнь не удалась, распечатали бутылку чая и мясную нарезку «Мечта командировашного». Через 15 минут сосредоточенного пережевывания мы обнаружили, что спинка дивана купе отстегивается, поворачивается вокруг своей нижней оси и укладывается на лавку матрасиком. А ширина лежанки автоматически увеличивается едва ли не на четверть.
Более того, подушки вдоль стенки оказались дверками множества ящиков и рундучков. Мы осознали сермяжную правду древней отечественной поговорки: «Без поллитры не поймешь!»
В купе увеличилось количество светильников, занавесок и занавесочек. Стол был укрыт двумя слоями скатертей и накидочек. Радио тихонько мурмурило песни середины семидесятых.
Проводник носил чай и кофе не в граненых стаканах в подстаканниках, из которых на пьющего обязательно выливается четверть стакана воды. Напитки подавались в массивных чашках, которые не давали чаю остывать.
Кажется, все, что можно было обсенсорить, было обсенсорено: электронные таблы по обеим сторонам вагона исправно сообщали нам о занятости и свободности мест массовых гуляний. Вероятно, на табло проводника отображались и наши попытки выйти или войти в купе – втроем мы успешно открывали двери без карты… Хотя, вероятно, он слышал наши громкие черные словеса.
Я, вроде как, призываю вас обхахакать произведение отечественного ОАО "Тверской вагоностроительный завод"? Не дождетесь! Уже то, что проводник равнодушно смотрел во время остановок на наши посещения биотуалетов, дорогого стоит! А за то, что в вагонах автоматически поддерживалась комфортная для сна температура, заслуживает добрых слов, оваций и гимнов.
О Воронеже и командировке писать не буду. Самые сообразительные из читающих догадаются, но не сразу, ради чего и кого мы приезжали сюда.
Ну, чтобы ввести вас в заблуждение, я сообщу, что встречался здесь с одноаташкинцем – Павлом Сучиловым. На Аташке он был хорошим старшим лейтенантом. После Аташки он также, как и я, решил, что хороших людей должно быть много. И мы стали таковыми.
Далее вы можете оценить его царственный (королевский) профиль. Я не ерничаю. Думаю, что так бы выглядел король Георг, если бы у него был такой классный автомобиль.
Павел возил нас по ночному Воронежу, комментируя каждое строение с любовью и профессионализмом гида.
===========================
У меня двойственное отношение к Воронежу. Когда-то я провел в нем не самые счастливые дни своей жизни. Но откровенно могу сказать, что жизнь в городе меняется в лучшую сторону. А люди – как были, так и остаются хорошими людьми.
